(Kruglov аnd Others) против Российской Федерации» 1
(Жалоба No 11264/04 и 15 других жалоб, см. Приложение)
г. Страсбург, 4 февраля 2020 г
Европейский Суд вновь подтверждает, что удержание вещественных доказательств может быть необходимо в интересах надлежащего отправления правосудия, что является «правомерной целью» в «общих интересах» общества. Вместе с тем он отмечает, что долж- но существовать разумное соотношение пропорциональности между используемыми сред- ствами и целью, которую преследуют любые меры, применяемые государством, включая меры, направленные на контроль за использованием собственности лица (см. Постановление Европейского Суда по делу «Смирнов против Российской Федерации» (Smirnov v. Russia) от 7 июня 2007 г., жалоба No 71362/01 15, § 57, и Постановление Европейского Суда по делу «Компания “БЕНет Прага, спол. с р. о.” против Чешской Республики» (BENet Praha, spol. s r. o. v. Czech Republic) от 24 февраля 2011 г., жалоба No 33908/04, §§ 100–101). Европейский Суд ранее установил, что продолжающееся удержание изъятых электронных устройств хранения данных не имело очевидного оправдания, если сами устройства не являлись объ- ектом, орудием или результатом какого-либо преступления, и, таким образом, представляло собой непропорциональное вмешательство в право на мирное пользование имуществом, охраняемое статьей 1 Протокола No 1 к Конвенции (см. упомянутое выше Постановле- ние Европейского Суда по делу «Смирнов против Российской Федерации» (Smirnov v. Russia), §§ 58–59).
145. Эти шесть жалоб (NoNo 324/06, 60648/08, 2397/11, 7101/15, 29786/15 36833/16) иллю- стрируют данный вопрос. Изъятые устройства хранения данных сами по себе не являлись объ- ектом, орудием или результатом какого-либо преступления, поэтому их дальнейшее хранение не имело ясных оснований. В материалах дела нет объяснений тому, почему следственные органы не могли скопировать нужную им информацию (см., например, Постановление Ев- ропейского Суда по делу «Визер и компания “Бикос Бетейлигунген ГмбХ” против Австрии» (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria), жалоба No 74336/01, § 11, ECHR 2007-IV). УПК РФ в настоящее время предусмотрена такая возможность (см. выше § 97), но в период, относившийся к обстоятельствам дела, она еще не существовала. Более того, по крайней мере с 2012 года возможность возврата устройств после их проверки (см. выше § 95) была доступна органам власти, но, по-видимому, не использовалась ими в трех из рассматриваемых случаев (жалобы NoNo 7101/15, 29785/15 и 36833/16) по неизвестным причинам. В случае с заявитель- ницей Фаст изъятые компьютерные процессоры были возвращены ей девять месяцев спустя, заявитель Левченко получил свое имущество через год и три месяца после обыска, в то время как в трех других случаях изъятые предметы заявителям так и не были возвращены. Несмотря на то, что изъятые предметы были возвращены заявительнице Бураге через месяц, эксперт осмотрел компьютеры в течение двух дней после их изъятия, и власти не объяснили, зачем им понадобилось хранить компьютерные блоки гораздо дольше. С 2016 года (см. выше § 96) законодатель установил срок для хранения или возвращения изъятых предметов, но они не повлияли на ситуации Баляна, Соколова и Соловьева, Лазуткина и Парначева, Прохорова, Пе- стова и Рожкова (жалобы NoNo 2397/11, 7101/15 и 29785/15), имущество которых по-прежнему удерживается по необъяснимым причинам даже после того, как были введены в действие но- вые законодательные положения.
146. Соответственно, Европейский Суд считает, что имело место нарушение ста- тьи 1 Протокола No 1 к Конвенции в отношении заявителей в каждом из шести случаев. С учетом данного вывода Европейский Суд полагает, что отсутствует необходимость рассматривать вопрос о том, имело ли место в этих случаях также нарушение статьи 13 Конвенции.
Journal information