На этой неделе Страсбургский суд принял обеспечительной меры, призвав правительство РФ освободить Навального, которому ранее было заменено условное заключение на реальное по делу о мошенничестве. Из релиза ЕСПЧ следует, что «мера вступает в силу немедленно».
Это весьма странное и экстраординарное решение, ведь в последних схожих по степени политизированности делах, касающихся российского правосудия, ЕСПЧ никогда не ставил вопрос об освобождении. Так, в феврале 2015 года Европейский суд отклонил ходатайство адвокатов украинской летчицы Надежды Савченко, которая была задержана по обвинению в убийстве российских журналистов в Донбассе. ЕСПЧ отказался потребовать от России ее освобождения в виде обеспечительных мер.
А в июле 2018 года Европейский суд хоть и принял обеспечительные меры по делу осужденного на 20 лет режиссера Олега Сенцова, но лишь призвал власти РФ предоставить ему лечение в стационаре. Об освобождении Сенцова речь не шла.
Применение 16 февраля 2021 г. ЕСПЧ в отношении Навального обеспечительных мер в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда со ссылкой на статью 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не было обосновано конкретным непосредственным риском причинения непоправимого вреда. Суд не раскрыл какие именно угрозы жизни и здоровью заявителя гипотетически могут произойти в местах содержания под стражей.
Источниками, из которых открыто можно получить информацию о принятых ЕСПЧ в отношении Навального обеспечительных мер, являются электрокопия письма, опубликованная им самим в ИКС «Интернет» и пресс-релиз Суда.
Само постановление о приятии обеспечительных мер в отношении Навального на сайте ЕСПЧ не опубликовано (поиск произведен и по фамилии и по номеру жалобы), что нарушает принцип открытости этого процесса и не разъясняет полных мотивов принятого решения.
Из данных источников информации следует, что ЕСПЧ при принятии обеспечительных мер указал «cущество и степень риска для жизни заявителя» («nature and extent of risk to the applicant’s life») «в свете в целом обстоятельств лишение заявителя свободы» («in the light of the overall circumstances of the applicant’s current detention»), однако в чем конкретно заключаются эти риски ЕСПЧ не разъяснил.
Учитывая прецедентную практику ЕСПЧ, уместно обратиться к иным судебным актам по вопросам принятия обеспечительных мер по обоснованию риска для жизни заявителя. Анализ многочисленных актов Европейского суда при задействовании механизма обеспечительных мер показывает, что в каждом конкретном случае суд довольно полно и ясно раскрывал предполагаемый непосредственный риск причинения непоправимого вреда жизни и здоровью заявителя, не ограничиваясь общими формулировками об этом, как в прецеденте Алексея Навального.
Приведем лишь некоторые из постановлений ЕСПЧ, чтобы сверить уровень их мотивировки для обоснования рисков.
«D. v. the United Kingdom» (no. 30240/96) 2 мая 1997 года.
Заявитель, у которого был диагностирован ВИЧ и страдающий синдромом приобретенного иммунодефицита (СПИД), утверждал, что его высылка в Сент-Китс подвергнет его бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.
Суд применил правило 39 своего Регламента ЕСПЧ, обратившись к правительству Соединенного Королевства с просьбой не депортировать заявителя, который был ВИЧ-положительным и находился на продвинутой стадии заболевания, поскольку он не смог бы получить медицинскую помощь, если бы его отправили в страну назначения.
В данном случае Суд принял во внимание «весьма исключительные обстоятельства» и «непреодолимые гуманитарные соображения»: заявитель был тяжело болен и, как представляется, близок к смерти, не мог быть гарантирован какой-либо уход или медицинское обслуживание в стране своего происхождения и не имел там семьи, желающей или способной заботиться о нем или обеспечить его даже базовым уровнем питания, крова или социальной поддержки.
«Kotsaftis v. Greece» 12 июня 2008 года.
Это дело касалось условий содержания и отсутствия надлежащей медицинской помощи заключенному, страдающему циррозом печени, вызванным гепатитом «В». В этом деле суд просил Грецию распорядиться о переводе заявителя в специализированный медицинский центр, с тем чтобы он мог пройти все необходимые обследования и оставаться в больнице до тех пор, пока его врачи не сочтут, что он может вернуться в тюрьму без угрозы для его жизни.
«Paladi v. the Republic of Moldova» 10 марта 2009 года.
Заявитель, страдавший рядом серьезных заболеваний, жаловался, в частности, на то, что, несмотря на рекомендации врачей, ему не была оказана надлежащая медицинская помощь во время содержания под стражей до суда.
В этом случае суд постановил указать молдавскому правительству временную меру в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ, направленную на обеспечение продолжения лечения заявителя в специализированной больнице до тех пор, пока суд не сможет рассмотреть дело.
«Aleksanyan v. Russia» 22 декабря 2008 года.
Этот случай касался, в частности, отсутствия медицинской помощи ВИЧ-инфицированному заключенному. В этом случае суд предложил правительству РФ в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ немедленно обеспечить надлежащими средствами стационарное лечение заявителя в специализированной больнице. Месяц спустя суд подтвердил эту меру и, кроме того, предложил российским властям сформировать медицинскую комиссию, которая будет состоять на двухпартийной основе, чтобы диагностировать проблемы со здоровьем заявителя и предложить лечение.
«Kondrulin v. Russia» 20 сентября 2016 года.
Во время отбывания тюремного заключения за уголовное преступление у заявителя был диагностирован терминальный рак предстательной железы. В марте 2015 года Суд постановил применить обеспечительные меры в соответствии с Правилом 39, указав российскому правительству, что заявитель должен быть немедленно осмотрен независимыми медицинскими экспертами с целью оценки: было ли его медицинское лечение в тюремной больнице адекватным; требовало ли его состояние помещения в специализированную, возможно, гражданскую больницу; и было ли его состояние здоровья совместимо с содержанием в тюремной больнице вообще.
«Öcalan v. Turkey» 12 мая 2005 года.
Риск быть приговоренным к смертной казни или пожизненному заключению в случае экстрадиции. В этом деле 30 ноября 1999 года Европейский Суд постановил применить Правило 39 Регламента ЕСПЧ, обратившись к турецкому правительству с просьбой принять все необходимые меры для обеспечения того, чтобы смертная казнь в отношении заявителя не была приведена в исполнение, с тем чтобы суд мог эффективно приступить к рассмотрению приемлемости и существа жалоб заявителя в соответствии с Конвенцией.
«Babar Ahmad and Others v. the United Kingdom» 10 апреля 2012 года.
Заявителям были предъявлены различные обвинения в терроризме в Соединенных Штатах, которые запросили их экстрадицию. Они жаловались на риск отбывания срока в тюрьме «супер-макс», где к ним будут применены специальные административные меры, и на то, что они будут приговорены к пожизненному заключению. В данном случае суд постановил применить Правило 39 Регламента ЕСПЧ. Применение правила 39 было отменено после того, как суд в своем решении установил, что в результате продолжительности возможных приговоров заявителям в случае их экстрадиции в США не будет допущено нарушения статьи 3 Конвенции.
«Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom» 17 января 2012 года.
Заявитель, гражданин Иордании, подозреваемый в связях с «Аль-Каидой» (запрещенная в РФ организация), утверждал, в частности, что ему грозит реальный риск вопиющего отказа в правосудии в случае его депортации из-за возможного использования в его новом судебном разбирательстве доказательств, полученных под пытками. Суд указал правительству Соединенного Королевства в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ временную меру, направленную на предотвращение высылки заявителя до рассмотрения его заявления. В своем решении по существу дела суд впервые пришел к выводу, что высылка повлечет за собой нарушение статьи 6 Конвенции. Этот вывод отражает международный консенсус в отношении того, что признание доказательств, полученных с помощью пыток, несовместимо с правом на справедливое судебное разбирательство.
«Abraham Lunguli v. Sweden» 1 июля 2003 года.
Заявительница утверждала, что в случае возвращения в Танзанию она рискует подвергнуться калечащим операциям на половых органах.
M. v. the United Kingdom (no. 16081/08) 1 декабря 2009 года.
Риск сексуальной эксплуатации. Заявитель утверждала, что она была продана и принуждена заниматься проституцией в своей стране происхождения – Уганде. Она утверждала, что существует риск того, что в случае депортации ее могут найти торговцы людьми и снова подвергнуть сексуальной эксплуатации.
Из вышеизложенных прецедентов ЕСПЧ следует, что обоснование применения обеспечительной меры моделированием предполагаемого непосредственного риска причинения непоправимого вреда заявителю было полночным и конкретным.
В обеспечительных мерах по делу Алексея Навального ЕСПЧ не раскрывает каким образом заявитель будет опасаться за свою жизнь: в результате какого потенциального покушения (таким образом, затрагивая статью 2 (право на жизнь) Европейской конвенции о правах человека) или столкнется с жестоким обращением, запрещенным статьей 3 (запрещение пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) Конвенции или в более исключительных случаях на основании какой фобии такие меры могут быть указаны в ответ на определенные просьбы, касающиеся права на справедливое судебное разбирательство (статья 6 Конвенции) и права на уважение частной и семейной жизни (статья 8 Конвенции).
Также следует отметить, что в Информационном бюллетене «Обеспечительные меры», датированном мартом 2020 г., указано, что в судебной практике ЕСПЧ в ее нынешнем виде Правило 39 Регламента суда не применяется, например, в следующих случаях: для предотвращения неминуемого сноса имущества, неминуемой неплатежеспособности или принудительного исполнения обязательства пройти военную службу; для освобождения заявителя, находящегося в тюрьме до вынесения судом решения о справедливости разбирательства; для обеспечения проведения референдума; или для предотвращения роспуска политической партии.
В Информационном бюллетене ЕСПЧ «Обеспечительные меры», датированном мартом 2020 г., кроме того, указано следующее:
- обеспечительные меры – это срочные меры, которые, согласно устоявшейся практике суда, применяются только в тех случаях, когда существует непосредственный риск причинения непоправимого вреда;
- суд удовлетворяет такие ходатайства об обеспечительной мере только в исключительных случаях, когда в противном случае заявителю грозит реальный риск причинения серьезного и необратимого вреда;
- продолжительность обеспечительной меры, как правило, устанавливается на период рассмотрения дела в Суде или на более короткий срок;
- обеспечительные меры применяются лишь в ограниченном числе областей и в основном касаются высылки и выдачи.
Таким образом, ЕСПЧ не установил и срока временной обеспечительной меры, что также ставит под сомнение его процессуальную форму, переводя в политическую плоскость.
Справочно ЕСПЧ предоставил в онлайновом режиме статистические данные об обеспечительных мерах по государствам-ответчикам и странам назначения в 2019 году и обеспечительных мерах в 2017-2019 годах. Поскольку обеспечительные меры указываются ЕСПЧ только при четко определенных обстоятельствах (когда существует риск серьезного и непоправимого нарушения Европейской конвенции по правам человека), большинство ходатайств отклоняется.
В 2019 году общее количество решений об обеспечительных мерах (1570) было стабильным по сравнению с 2018 годом (1540). Суд удовлетворил ходатайства об обеспечительных мерах по 145 делам (рост на 1% по сравнению со 143 в 2018 году) и отклонил их по 544 делам (на 12% больше чем 486 в 2018 году). Остальные вопросы выходят за рамки Правила 39 Регламента Суда. 49% удовлетворенных просьб касались дел о высылке или иммиграции.
Подробнее http://www.rapsinews.ru/incident_publication/20210218/306784177.html
Journal information